Достигнув теплицы, он увидел, что та находилась в еще худшем состоянии, чем показалось сначала. Вся деревянная конструкция выглядела так, словно один хороший толчок может вызвать полное ее крушение, и у молодого человека не возникло ни малейшего желания войти. Однако он нашел разбитое стекло и заглянул внутрь.
Как и в саду, все здесь выглядело запущенным, но спустя некоторое время молодой человек понял, что теплица просто переполнена травами, растениями и фруктами, большую часть которых он не смог определить; среди них Том узнал найденные в Малом Брейкене орхидеи. Почва вокруг них была разворошенной, словно росшие рядом цветы недавно вырвали с корнем. Быть может, Нелл считала, что они станут прекрасным подарком, украсят коттедж.
Хорошо, что все это говорит ему о Нелл Квик? Увлеченный, но неаккуратный садовод, готовящий зелья и растительные отвары? Он живо вообразил эту женщину одетой в черное, в колдовской остроконечной шляпе, помешивающей кипящее зелье в огромном котле, и чуть не расхохотался вслух. На редкость идиотская картина! Но насколько она далека от истины? Забудем черный наряд и странную шляпу, кипящий котел и метлу в углу, сердца лягушек и щенячьи хвосты, черного кота и книгу заклинаний, восковые... Восковые фигурки с воткнутыми в них иголками? Чепуха, забудем и их тоже. Забудем все аксессуары чародеев и колдунов. Но вспомним суккуба, экзотическую соблазнительность Нелл, неприятное чувство, которое у него вызывала сорока каждый раз, когда он видел ее — почему-то он не сомневался, что это была одна и та же сорока, — и вспомним птицу, которая вылетела через разбитое ветровое стекло «фольксвагена» Кэти.
Том выпрямился и медленно повернул голову, чтобы снова взглянуть на дом.
Задняя дверь оказалась незапертой (не все старые деревенские обычаи умерли), и после короткой экскурсии по комнатам нижнего этажа — крохотной кухне, гостиной и коридору — Том поднялся наверх, в спальню Нелл Квик.
В какой-то мере он чувствовал себя виноватым, даже стыдился того, что проникает в дом подобным образом, но все равно не собирался отступать, считая этот тайный обыск необходимым. Он действовал абсолютно инстинктивно, несчастный случай с Кэти всколыхнул в нем все сомнения, какие только могли возникнуть. К тому же Блит-младший находился в опасности — шантаж был самым простым предположением Тома. Шантажисткой, разумеется, являлась Нелл Квик, а его друг — жертвой. Куда бы Хьюго не вляпался, какую бы глупость он не натворил, какой бы проступок не совершил — а могло быть любое количество идиотских ситуаций, в которые мог загнать себя старый приятель, — Том не оставит его без поддержки. Вместе они одолеют эту ведьму.
Комнаты на первом этаже не содержали секретов, представлявших особый интерес. Древний рукописный травник и такой же лечебник, комод, набитый счетами, многие из которых написаны красными чернилами — последнее предупреждение! — старые письма и прочее скопление мелочей, вполне уместных в любом хозяйстве.
Две комнаты наверху (не считая крохотной ванной) вызывали совсем другие мысли. Большую в основном заполнял покрытый лоскутным одеялом матрас, лежавший на голых досках пола в качестве кровати, длинный дубовый комод, стоявший вдоль стены, а напротив него — высокий платяной шкаф с зеркалом во всю дверцу. На комоде стояли погашенные свечи, деля пространство с несколькими дешевыми ювелирными коробочками, самодельными аксессуарами и флакончиками с парфюмерией. Там же находилось еще одно большое зеркало в потрескавшейся и облупившейся позолоченной раме. Вот и вся обстановка — ни стульев, ни фотографий в рамках или картин, ни книг или журналов, ни цветочных ваз или ламп — совсем ничего, что могло бы сделать комнату более удобной или личной. Однако комната за следующей дверью после спальни являлась полной противоположностью остальным, поскольку, если те испытывали недостаток в обстановке и цветах, в этой с избытком хватало и того и другого.
Кричаще раскрашенная в красное и черное — красные стены, черный потолок и пол, — она повергала в шок, и Том, изумленно выдохнув, застыл на пороге. Золотая пентаграмма — пятиконечная звезда — была нарисована на полу, а когда непрошеный гость поднял глаза, то заметил точно такую же на потолке. В каждом луче максимально близко к остроконечным вершинам виднелись иероглифы или символы. В дальнем конце комнаты возле зашторенного окна располагалось нечто напоминавшее небольшой алтарь, покрытый черной тканью, его поверхность была загромождена разных размеров свечками, черными, красными и золотыми, среди которых Том заметил небольшую миску, чье содержимое в данный момент было недоступно его взгляду. Связки пыльных книг громоздились вдоль стен; некоторые манускрипты, написанные каллиграфическим почерком красными чернилами, валялись на полу. Что касается книжного шкафа, то он занимал правый угол, но не книги, а другие предметы выстроились на его полках. Амулеты, банки с зельями, кристаллы, ожерелья, неиспользованные свечи, кинжал с черной ручкой и стальным лезвием, моток красной ленты, связки чеснока и разнообразные части крохотных статуэток и металлических символов.
Красные стены покрывали небрежно выполненные черной и золотой краской схематичные рисунки совокуплявшихся мужчин и женщин. Взгляд Тома задержался на изображении существа с козлиной головой, уродливым телом и человеческими конечностями. Обнаженная женщина стояла на коленях позади него, приподняв его хвост и целуя в зад. Среди рисунков виднелись коряво написанные имена: КРЕЗИЛ, МЕРИХИМ, АБАДОННА, ВЕЛЬЗЕВУЛ, ЛИЛИТ, ИЕЗАВЕЛЬ, ВЕЛИЛАЛ, ГЕКАТА, МОЛОХ, АГНИ, СЕМИАЗ, ЗАГАМ... — список казался бесконечным. Молодому человеку некоторые из них были знакомы: несколько лет назад его товарищи по частной школе увлекались страшными историями и фильмами ужасов и, хотя мальчик не имел склонности к подобным занятиям, невозможно было не заглядывать скуки ради в подобные книги и журналы или игнорировать обрывки возбужденных разговоров. Не являлся ли Вельзевул вторым после самого Сатаны? И не была ли Геката королевой колдуний?
Том прекрасно понимал, насколько все это нелепо, больше всего окружающая обстановка свидетельствовала о повреждении рассудка — и не более того: Нелл Квик явно сошла с ума! — и все же Киндред машинально перекрестился. Он отнюдь не был религиозным, но в комнате присутствовало некое зло, что-то, заставлявшее его чувствовать себя уязвимым.
Борясь с желанием немедленно уйти, молодой человек шагнул вперед — и пожалел, что не поддался ему.
Странная тяжесть мгновенно навалилась на его плечи, подобно мантии, и этот вес не имел ничего общего с физическим. Скорее, он напоминал неожиданно возникшую гнетущую атмосферу, даже вдыхаемый воздух казался густым и ядовитым.
Он сказал себе, что это не лучшее место для пребывания, но все же направился к алтарю.
Толстые черные свечи часто зажигались с обоих концов, воск залил черную ткань под ними. Другие, более тонкие, золотые и красные свечи были вставлены в подсвечники. Странный предмет, похожий на свечу, привлек его внимание, Киндред взял его в руки и быстро поставил обратно. Почему вибратор должен занимать центральное место на алтаре?
Здесь также находились два сосуда, один из них представлял собой металлическую чашу с узорчатыми дырочками по краю, на дне ее было полно древесного угля и пепла, источавших запах ладана, достаточно резкий, чтобы соперничать с остальными ароматами комнаты. Второй сосуд, в форме кубка, сделанный из темно-синего стекла, вызывал гораздо больший интерес. Внутри его находились разрозненные предметы, при виде которых у Тома перехватило дыхание.
Каждый предмет сам по себе выглядел вполне невинно: белая пуговица от рубашки, клок волос, небольшой набор стальных циркулей, смятая фотография.
Пуговицу можно оторвать с одной из его старых рубашек. Волосы того же цвета, что и его собственные, — срезать с головы. Циркули утратили блеск, иголки на концах каждой ножки почти почернели от времени, и они напоминали первый набор, который Том купил сам, закончив колледж и решив сделать ремесло плотника своим основным занятием. (Циркули действительно принадлежали ему, поскольку он измерял ими дерево так долго, что просто не мог не опознать пятнышки и царапины на металле. Так как Киндред пользовался этими инструментами практически постоянно, какую бы работу ни выполнял, они стали чем-то вроде приносящего удачу талисмана, навевавшего сентиментальные воспоминания о тяжелой работе, проделанной за все эти годы.)